Апокриф. Сцена 5

[neko-lovecraft]

Мимо Обзоров

Название: Апокриф
Автор: Neko Lovecraft
Пейринг: Саске/Суйгецу, Какаши/Сай, Итачи/Саске, Наруто|Саске, Кисаме/Итачи, Дейдара|Сасори
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, мистика, психология, romance
Предупреждение: AU (мир, похожий на наш), ООС, насилие, педофилия
От автора: Апокриф – 1) литературное произведение, созданное на основе другого, трактующее мир оригинального произведения с другой точки зрения.
2) религиозный текст о событиях святой истории, не признаваемый церковью каноническим

Суйгецу зевнул и неторопливо вошел в просторную аудиторию. Высоко расположенные квадратики окон показывали привычные кусочки серого пасмурного неба. Суйгецу недовольно поморщился от электрического света и кинул сумку на первую же парту – к черту эти ступеньки и задние ряды дебилов…
– Э! Поаккуратней! – тут же взорвалась Карин, отодвигая аккуратную стопочку своих учебников и тетрадей.
– Очки поправь, – протянул Суйгецу и сел рядом.
– Заткнулся бы, – вспыхнула Карин, но очки машинально поправила и, немного помолчав, буркнула: – У нас сегодня новый препод будет.
– А старый что? – Сугецу лениво вывалил на парту конспект и ручку с учебником. – Спился? Гей? Трахнул студентку? Студента?
Карин поджала губы и повертела пальцем у виска:
– Дурак ты. Он на пенсию вышел.
Суйгецу равнодушно пожал плечами. За дверью раздался назойливый звон, знаменующий начало занятий, и аудитория, как по сигналу загудела пчелиным улем: договаривались последние разговоры, доставались забытые конспекты, студенты расползались по своим местам. Суйгецу раздраженно закатил глаза и улегся на парту.
– Алкашня, – с издевкой хмыкнула Карин. – Что, голова болит после вчерашнего?
Суйгецу прижался щекой к холодной столешнице и выгнул бровь, глядя на Карин:
– Да? А может я трахался всю ночь и устал?
Уголок рта Карин недоверчиво пополз вверх:
– Если только с самим собой.
Кольнуло.
Чертов Учиха. Ни разговорить, ни оттрахать. А посмотришь в глаза – и не знаешь, оставаться или бежать не оглядываясь. И главное знаешь же, чувствуешь боль в каждом вынужденном прикосновении. Руки как током дергает.
Током, блядь.
Током!
Карин поежилась от взгляда Суйгецу и невольно отвела глаза. Хозуки не счел нужным что-либо отвечать. Все равно уже заткнулась.
Преподаватель опаздывал. Понемногу шум аудитории снова разрастался. Карин хмурилась и иногда поправляла очки.
Прямо над головой назойливо гудела лампа. Суйгецу, прищурив глаза, посмотрел наверх, но в этот момент открылась дверь, и взгляд всей аудитории оказался прикован к новому преподавателю.
– Опять старик, – буркнула Карин. – Весь седой, как лунь.
– Тебе-то что, – притворно-невинно протянул Суйгецу, – хочешь перед ним юбку задрать? – и тут же получил кулаком по плечу.
– Бака, – бросила покрасневшая Карин. – Недотрахит свой вылечи.
– Предложи свои услуги, и я подумаю…
Преподаватель меж тем положил на стул кожаный портфель и теперь выводил на доске иероглифы своего имени. Засохший маркер противно скрипел, и преподаватель, выдохнув нечто вроде: «Маа-маа…» – взял со стола новый.
– Хатаке… Какаши, – прочитала Карин и записала имя в тетрадь.
Суйгецу равнодушно следил за тонкой девичьей рукой с зажатой в ней гелевой ручкой.
Почему-то это успокаивало…
– Итак, добрый день всем, – возвестил Хатаке, повернувшись лицом к аудитории, – мое имя Хатаке Какаши, и я ваш новый преподаватель. Поскольку я опоздал, поспешим перейти сразу к нашей теме, лекции по которой продлятся в течение трех занятий. Хочу предупредить, что для меня не имеет значения, записываете вы материал или запоминаете на слух, также как не будут интересовать отговорки на экзамене в конце семестра.
Карин быстро открыла тетрадь на чистой странице. На задних рядах тоже зашуршали.
Суйгецу хмыкнул и оценивающе глянул на препода. Да, что-то есть в нем, точно никому спуску не даст. Несмотря на странную прическу – копну жестких седых волос – Какаши уверенно держал спину прямо, расправив широкие плечи, и спокойно смотрел на аудиторию льдисто-серыми глазами. Волевой подбородок его занимал в пространстве некую срединную позицию, не будучи ни опущенным, ни надменно вздернутым.
– Мы поговорим… – Какаши сделал эффектную паузу и закончил: – …о девственности.
Суйгецу выгнул бровь. Карин уже занесла носик ручки над бумагой, чтобы записать тему, но замерев, в недоумении подняла голову. На задних рядах шушукались и хихикали.
– Да-да, о девственности, – повторил Какаши, – не смейтесь.
Он сцепил руки за спиной и прошелся по площадке перед ступеньками с партами.
– Полагаю, в вашей аудитории девственников найдется немного, – задумчиво произнес Какаши, и все тут же притихли. – А те, кто ими еще являются, скорее всего считают девственность обузой, ненужным грузом, от которого нужно побыстрее избавиться, как от клейма неудачника.
На задних рядах кто-то хмыкнул, поднялся гул. Парень, сидевший слева от Суйгецу, толкнул соседа локтем, но тот не отреагировал, хотя и покраснел до корней волос. Суйгецу покосился на Карин. Напряженная поза, уткнулась в тетрадь, словно пытаясь стать невидимкой. Ярко-красные волосы завесили лицо.
«Да неужели?..» – поднял брови Суйгецу. Повернул голову посмотреть на задние ряды, но в этот момент Какаши снова заговорил:
– Но каково бы ни было настоящее положение дел, нас всех объединяет одно.
Он выждал паузу, пока в аудитории снова не стало тихо.
– Мы все когда-то обладали девственностью.
Какаши продолжал свой неторопливый шаг, и по мере его приближения Суйгецу мог рассмотреть преподавателя лучше. Издали из-за седых волос Какаши казался намного старше, однако теперь Суйгецу прекрасно видел молодое лицо тридцатилетнего мужчины, гладкость которого портил лишь длинный вертикальный шрам на левом глазу.
Суйгецу мысленно поражался необычной внешности преподавателя и не понимал, как тот мог остаться с глазом после такого…
Ранения?
Несчастного случая?
Меж тем Какаши продолжил, подняв взгляд к студентам:
– Что же получается? Девственность является некой частью нас, нашим свойством. Мы сами решаем, когда ее терять и отдаем тем, кого посчитали достойным, либо подходящим. Но что бывает, если девственность отнимают силой?
Сердце Суйгецу тут же пропустило один удар. Так вот к чему этот разговор…
– Что если ее забирают обманом? Что если ее отнимают в том возрасте, когда мы еще не способны принимать решения самостоятельно? В том возрасте, когда мы даже не знаем, что обладаем девственностью?
В зале, освещенном ярким электрическим светом, воцарилась глубокая тишина. Суйгецу уставился в белую доску и перестал моргать, чувствуя, как его неумолимо затягивает чужое, но все же очень яркое воспоминание…

Запах… Душно пахнет спиртным…
Свет… Очень тусклый. Проникает бледными узкими лучами сквозь завешенные шторы.
Зачем их завесили? Включили телевизор и наслаждаются мелькающими бликами…
– …Ванная по коридору, последняя дверь справа, – эхо веселого женского голоса отдается в ушах. Растрепанные тонкие волосы. Она виснет, сжимая в кулаках светло-сиреневую рубашку, и не отстает, сколько ни отталкивай.
Грохот за ее спиной – завалившаяся на бок бутылка. Кто-то пьяно смеется, и саке вновь с бульканьем льется в маленькие стопки.
– Я скоро, не надо так переживать, – за холодностью голоса, скрывается смесь раздражение и нетерпения.
– Смотри, а то тебе ничего не останется! Ха–ха–ха–ха! – с пьяным смехом отпускает, плетется к остальным и плюхается обратно за низенький грязный столик.
Вздох. Наконец-то отстала.
Тело приятно обволакивает алкогольная нега, но разум чист, как свежий лед. В груди гулко стучит сердце.
Кошка видит птичку в клетке.
Коридор кажется слишком длинным, и постоянно облизываешь губы в нетерпении, слушая свои неровные, пьяные шаги. Тяжелая серая дверь – последнее препятствие. Постучать, прекрасно зная, что никто не откроет, ведь дверь заперта снаружи. Крохотный ключик холодит горячие взрослые пальцы и игриво щелкает в замке.
Маленькая, ничем непримечательная комнатка. Просто идеальное место для наказаний, хотя вряд ли хозяйка квартиры об этом думала.
Мальчик сидит у окна на стареньком диванчике, повернув черноволосую голову к двери.
– Привет.
Смотрит в ответ удивленно, но вскоре равнодушно отворачивается к окну, за которым вот-вот пойдет дождь.
– Как тебя зовут?
Поджимает губы, явно вспоминая о своей обиде и несправедливом наказании.
– Саске.
Имя – словно вздох.
Берешь стул с потертой обивкой сидения и устраиваешься прямо напротив, ловя взглядом высохшие, но до сих пор слипшиеся ресницы.
– Почему ты здесь сидишь?
Траурный цвет волос, глаз, бледность и слабость. Беззащитность. Хочется сжать в объятиях. Ведь он не сможет оттолкнуть.
– Я наказан.
Равнодушно-бесцветный, словно уставший голос. От чего ты устал малыш? Может, мы вместе поищем кусочек радости?
– Наказан в свой день рождения?
Замирает, но спустя некоторое время отвечает кивком.
– А знаешь… у меня есть для тебя подарок, – тянешь загадочно и с улыбкой.
Черные глазки постепенно загораются трогательной искоркой интереса.
– Иди к дяде на коленки…

– Суйгецу!! – Карин испуганно трясет его за плечо. – Ты что там, призрака увидел?! Еле дозвалась!
– Отвали от меня, – хочется накричать, но выходит как-то слабо. Желудок сжимается до мути в голове, на лбу выступила испарина.
– Ты чего? Плохо?
– Нет… нет.
– Манатки собирай, пара закончилась – холодно подсказывает Карин, отстраняясь. – Поторопись, у нас с тобой сейчас доклад.
Сил у Суйгецу хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Побросав в сумку тетради с учебником, он молча последовал за Карин, но заметив внимательно-цепкий взгляд нового преподавателя, остановился.
– С вами все в порядке? – дружелюбно поинтересовался Какаши.
– В полном, сенсей, до свидания, – быстро отчеканил Суйгецу и поторопился покинуть аудиторию, пока Хатаке не спросил что-нибудь еще.
Студенческие массы прокладывали себе путь в обе стороны коридора, и университетский шум быстро возвращал Суйгецу в реальность. Точнее… вырывал из чужой реальности.
– И все-таки, – боязливо тихо спросила Карин, – что с тобой было?
– Ничего, Карин, – бросил Суйгецу, подойдя к расписанию, и уже тихо, выдыхая в стекло, добавил: – Тошно.