Характеристика и биография упоминающихся персонажей
Доминик - музыкант. Очень харизматичный светловолосый парень. Бурная на сексуальные связи молодость. Вместе с тем очень порядочный. Жил довольно бедно. Мать занималась пошивом одежды, отец являлся мелким чиновником, тиран и самодур. С подростковых лет Доминик встречался со своим лучших другом, сыном двух геев, Мэттью. Узнав об этой связи отец избил его до сотрясения мозга и выгнал из дома. После жил в доме родителей Мэтта. Отец пяти детей: Терри, Эрика, Доминик, Мартина и Адель. Внешний возраст ~ 24 года.
Мэттью - музыкант, ученый, экспериментатор. Экстравагантен и сумасшедш) Вместе с тем скромный и застенчивый. С подростковых лет встречался со своим лучшим другом Домиником. Над Мэттом часто издевались сверстники, Доминик его защищал. Изобретает всякие полезные штуковины. Отец Мартина. Внешний возраст ~ 24 года.
Оливия - известный психолог. Очень красивая и спокойная женщина. Старше Доминика и Мэтта лет на пять. Работала с Мэттом. Через него познакомилась с Домиником. Узнав, что если не родит в ближайшие два года, у нее вообще не будет детей, попросила Доминика сделать ей ребенка. Потом вышла замуж за фотографа. Как оказалось, врачи ошибались. Мать четырех детей: Терри, Тии, Зуккеро и Адель. Внешний возраст ~ 24 года.
Терранс (Терри) - известный барабанщик, преподает ударные. Семья никогда не забудет его бурную молодость. Женат на художнице Джастин Уоррен. Отец двоих детей, близнецов Кристоффа и Алекса Рока. Обожает своего внука Кёйю. Внешний возраст ~ 24 года. Персонаж принадлежит Margay
Джастин Уоррен - ударение в имени падает на последний слог - ДжастИн. Художница. Скромный, тихий характер. нравственная моралистка. Мать двоих детей, близнецов Кристоффа и Алекса Рока. Внешний возраст ~ 24 года. Персонаж принадлежит Neko Lovecraft
Близнецы все время ссорились и не понимали друг друга.
Кристофф - старший из близнецов. Ударение на последний слог. Блондин, крутой скейтер и ведущий на телевидении. Громкий и развязный. Отец Кёйи. Внешний возраст ~ 20 лет.
Персонаж принадлежит Margay
Алекс Рок - красит волосы в черный. Унаследовав талант матери, стал известным художником. Но в отличие от нее предпочитает не краски, а карандаш. Любит готику, всегда в себе и плохо переносит прикосновения. Если хочет подчеркнуть неприязнь или недоверие к человеку, просит звать его полным именем. Для близкиз людей - просто Алекс. Отец Кёйи. Внешний возраст ~ 20 лет. Персонаж принадлежит Neko Lovecraft
Примерно с 19 лет близнецы являются любовниками.
Чиаки - в прошлом талантливая скейтерша. Ныне домохозяйка, очень вкусно готовит. Живет с двумя мужчинами, близнецами Кристоффом и Алексом. Мать Кёйи. Внешний возраст ~ 20 лет.
Персонаж принадлежит Margay
Персонаж Кёйя Самбора принадлежит Neko Lovecraft
Кёйя
Тоска. Хочется выпрыгнуть из самого себя. Везде больно. Почему так? Как будто я один сплошной нерв, одно сплошное сердце…
Я никогда не получу того, что хочу. Мне всегда будет мало. Я даже не знаю, чего именно мне хочется.
12 лет
Ненавижу вечер. Почему вечерами всегда так… отвратительно? Больно. Везде. Как будто я один сплошной нерв, одно сплошное сердце.
В среду после школы я не хочу домой. В среду больше всего уроков, поэтому сразу после них наступает вечер. В другие дни вечер всегда застает меня дома. Я просто лежу на кровати, смотрю в потолок и грызу ногти. Я ненавижу эту привычку. Ненавижу вечер. С его наступлением внутри что-то умирает, и никогда не знаешь, плохое или хорошее.
Каждую среду я выхожу из здания школы, а мой желудок завязывается узлом.
Вечер. Я чувствую его кожей.
Золотистое небо, душистый воздух и теплая трава.
Как это раздражает.
Я пытаюсь проглотить комок в горле.
Странная томность во всем, что творится вокруг. Расслабленные лица людей, которые возвращаются с работы, деревья лениво шевелят ветвями, нарядные дети широко улыбаются, а родители расплачиваются за сладкую вату.
Душно.
Внезапно я осознаю, что иду через парк.
Черт.
Я обожаю парки.
Только не вечером.
Хороший парк не должен быть общественным местом.
Я сажусь под тент ближайшего кафе.
Кафе – это место, где есть возможность побыть в одиночестве. У тебя есть твой столик, официант обращается к тебе персонально и приносит твою еду. Никто не смотрит на тебя.
Лично я исподтишка всегда разглядываю посетителей.
Что тут у нас?
Два бизнесмена. Один лысый с розовой кожей, другой темноволосый в очках. За разговором оба едят салат с креветками и деловито кивают друг другу. Серьёзные ребята.
О чем бы они думали, если бы чувствовали тяжесть этого вечера?
Следующая пара. Парень и девушка. Ничего интересного.
Загорелая блондинка в черном платье на бретельках. С ней двое мужчин. Интересно, кто из них ее любовник? А может, они, как мои родители?
- Добрый вечер.
Да уж…
- Что бы вы хотели?
Ах, да. Я же в кафе.
- Минуточку, пожалуйста, - я беру меню и открываю раздел алкогольных напитков, - Будьте добры… бутылочку… London Hill.
Поднимаю глаза и вижу нежную улыбку официантки.
- Извините, мы не продаем алкоголь несовершеннолетним.
Душно.
Загорелая блондинка выдыхает сигаретный дым и громко смеется.
Fuck.
Я смотрю в потолок синего тента.
Хочется выпрыгнуть из собственного тела.
Я замечаю, что кусаю ногти.
Вот чёрт. Это чувство никак не проходит. Надо бежать. Бежать в другое место. Туда, где ещё свежо. Пока там тоже не станет душно.
- У нас много безалкогольных коктейлей. Они очень вкусные.
Я нехотя перевожу взгляд на девушку, смотрю в ее «понимающее» лицо. Она хочет… помочь?
Бежать…
Я нашариваю в кармане сотенную купюру. Встаю, вкладываю деньги ей в руку и жарко выдыхаю:
- Угощайся, детка.
Жаль, что я ниже ее ростом. Если бы такое сделал Терри, официантка бы сразу покраснела и долго провожала бы его взглядом с замершим от счастья сердцем. На меня же она смотрела удивленно и, казалось, вот-вот улыбнется.
Все. Мне пора.
13 лет
Любимые песни: Mylene Farmer - California и Madonna - Frozen
***
Открыл для себя уникальную вещь. Семейную летопись. Собрание фрагментов дневников, запись воспоминаний и просто событий. Крайне полезная вещь. Теперь я знаю все семейные тайны. Проще говоря, кто тут с кем трахался.
Гадюшник. Другое название для нашей семейки и не придумаешь.
Лично я никогда не стану пить эту дрянь. Отказываться от развития ради бесполезной глупой молодости. Жить вечно. Зачем? Люди умирают не от старости. А оттого, что нашему миру тоже нужен воздух. И я не собираюсь становиться еще одним подонком, вроде клонированной овечки Долли. К тому же мне не зачем таскать свое тело так долго. Что я буду с ним делать всю вечность? Набивать его японской жратвой, вливать в него дорогое пойло, вдыхать в него травку, дабы затем вывести это все калом, мочой и спермой, которую я чуть ли не каждодневно впрыскиваю в какого-нибудь парнишу или телку? В парнишу, конечно, чаще. Терпеть не могу телок и не понимаю, хоть убей, красоты женского тела. Вернее, я вообще не вижу в нем никакой красоты. Но для траха сойдет.
***
Дочитал до тринадцатилетнего Терри. Всегда приятно узнать, что думал человек, которого ты любишь и уважаешь, будучи в твоем возрасте.
С Терри мы совершенно не похожи.
Как я хочу остаться один. Вообще. Ну, оставить себе Терри, чтобы иногда с ним разговаривать. Несбыточная мечта, которую я все же безуспешно пытаюсь воплотить в жизнь… Терри писал, что никто не замечает, что он не выходит из комнаты по нескольку дней. Как же я хочу, чтобы никто не замечал, что я выхожу из комнаты только поесть, что я часто не ночую дома, что я совсем не хожу в школу, что телки выбегают из моей комнаты в истерике… Хочу, чтоб меня вообще никто не замечал. Кроме Терри.
Единственный способ обеспечить себе полное одиночество – это пойти на вечеринку. Где тебе наплевать на окружающих, а окружающим на тебя. Только там музыка настолько громкая, что быстро забываешь о наличии мобильного телефона. Вокруг полно симпатичных и смелых мальчиков, которым достаточно одного взгляда. А если мальчик и не очень симпатичный, то с колесами это перестает быть проблемой. К концу ночи, отведав всего, что предложили вежливые хозяева, уже не знаешь, кого трахаешь, парня, девушку или это тебя трахают. И все становится неважным. Ты просто трахаешься под кайфом и получаешь удовольствие.
Читать летопись дальше мне стало неинтересно. Так как все разумные мысли Терри по поводу Джастин сменились какими-то соплями.
***
Нет.
Иногда трахаться под чем-то совсем не прикольно.
Я даже не помню, чем меня трахали… Не говоря уже о том, кто это был… Или были? Сколько их было?
В принципе, мне все равно. Только попа сильно болит…
- Привет, - в комнату, улыбаясь, вошел Терри и сел ко мне но кровать. Он сам за собой не замечает, что иногда ведет себя со мной так, как Дом вел себя с ним, - А я приехал тебя навестить.
- Привет, - поморщился я.
- Ты не рад меня видеть?
- Что ты! Очень рад. Вот только попа болит…
- Попа болит? – Терри даже забеспокоился.
- Да! Какой-то хуй стер мне всю задницу! – простонал я.
- Просто трахаться надо меньше, - Терри поправил мне челку, - не пробовал?
- Кто бы говорил! – сказал я самым противным голосом, на какой был способен.
- Чиаки мне сказала, ты в школе сегодня не был…
- Да. Ни сегодня. Ни вчера. Ни всю эту неделю. И завтра не собираюсь.
***
Давно я не ходил в школу… Уже и не помню, когда в последний раз был там…
Мама позвала в гости Оливию. Как будто я не догадываюсь зачем! У Кёйи депрессия, помоги чем-нибудь бедному мальчику, бла-бла-бла… У меня не депрессия… А может, и депрессия. Я не знаю, что со мной. Наверное, я просто осознал, что никогда не буду счастлив…
Началось все, конечно, очень давно. Но не могу сказать, когда точно. Когда? Когда он стал для меня нечто большим, чем родственником, другом, хранителем?..
Я не буду счастлив…
В его жизни я занимаю примерно третье место. На первом месте – жена, на втором – миловидный любовник, а на третьем – развлекаловка. То есть я. Кёйя. Мальчик, который напоминает ему о молодости. Его любимчик, игрушка и протеже. Пока что. Но что будет со мной, когда я вырасту? Когда сравняется наш возраст? Когда я его перерасту (ведь я не собираюсь принимать зелье)? Что будет, когда я умру? Я знаю, что ему будет больно. Но не так, как мне этого хотелось бы.
Я не помню, когда стал чувствовать его по-другому. Возможно, когда начал трахаться. Тогда я пересмотрел свое отношение ко многим людям.
Поначалу я ничего не заметил. Да, я стал чаще приезжать в общий дом, чтобы увидеть его, я стал по-настоящему скучать по нему – ну и что! Ведь нам было просто весело. Он рассказывал мне интересные вещи, говорил, что можно попробовать, а что совсем не стоит, я делился с ним впечатлениями, рассказывал ему о вечеринках (иногда я даже ходил на них просто, чтобы было, что рассказать). А как здорово было бы пойти на вечеринку с ним! Выпить среди этого шумного сборища, поиграть в игру «передай мне сигаретный дымок», а потом выпить еще и пойти в комнату…
Наверное, вот так и пришла первая мысль о сексе с ним. Очень постепенно пришла. От желания о совместном распитии алкоголя и невинной, но очень сексуальной игре до уединения в отдельной комнате.
Но это невозможно… С Эриком возможно, а со мной – нет. Поэтому я никогда не буду счастлив. Хорошо, что я решил не пить зелье. Чем быстрее кончится моя жизнь, тем быстрее я избавлюсь от мыслей о тебе.
Я скучаю. И вот я снова стою перед зеркалом. Закапываю капли в глаза, чтобы не было красных жилок, беру карандаш, нацепляю браслеты, достаю из шкафа ремень.
Буду снова сидеть с тобой в беседке, притворятся твоим другом, впитывать сигаретный дым, который ты выдыхаешь, и смотреть, как он рассеивается в воздухе, хотя мог бы быть во мне… Терри… передай мне сигаретный дымок.
М?
***
Мама узнала, что я очень долго не ходил в школу. Хорошо, что дома была только она, иначе скандал получился еще более утомительным. Зачем задавать вопросы, на которые так легко ответить? Почему ты не ходишь в школу, Кёйя? Потому что не хочу. Почему ты закрываешься у себя в комнате и ни с кем не разговариваешь? Потому что не хочу никого видеть. Но почему? Просто не хочу. Почему ты приводишь в дом незнакомых девиц, тебе только четырнадцать!!! Потому что, несмотря на то, что мне четырнадцать, мне нужно трахаться. Но ты выгоняешь их среди ночи! Да, потому что здесь им нечего делать. Наш дом – не ночлежка. Тогда почему тебе не завести постоянную девушку? Потому что мне никто не нужен.
Конечно, я не говорю все это вслух. Я просто молчу и смотрю в пол. А мама начинает плакать. Я вздыхаю и ухожу в комнату.
Но на этот раз все вышло по-другому. Я не ушел. Я не хотел, чтобы мама плакала. Мне не хотелось снова плакать в комнате в одиночестве. Я больше ничего не хотел. Жар в голове, головокружение…
Внезапно я обнаружил себя сидящим на полу. По щекам стекает что-то горячее мокрое и быстро остывает на коже.
- Кёйя, - голос мамы дрожит, она опускается на пол рядом со мной и прижимает мою голову к своей груди, - Ну, что с тобой? Расскажи мне. Пожалуйста.
Я молчу. У меня сводит внутренности.
- Не бойся. Ты можешь рассказать мне все.
- Все? – с сомнением спрашиваю я.
- Конечно. Я же твоя мама, - она начинает гладить рукой мои волосы, - Я все пойму и постараюсь помочь.
- Ладно, - говорю я и не слышу свой голос из-за звона в ушах, - Я люблю Терри.
- Конечно, ты его любишь! Он ведь твой дедушка! – смеется мама.
- Нет, - меня начинает тошнить, - не так. По-другому.
Мамина рука замирает. Она берет мою голову в свои руки, поворачивает к себе и смотрит мне прямо в глаза. Я не выдерживаю и снова начинаю разглядывать пол.
- Кёйя… - ее голос звучит жалостливо.
От автора:
Кёйя Самбора. Бурная молодость, которая может сравниться, пожалуй, лишь с Терри. Отчаянно влюблен в него с 13 лет. Стал известным модельером. Талантливый гитарист, поет в группе. Единственный из всей семьи, кто не хотел принимать зелье вечной молодости. Насильно получил его, когда умирал от передоза. С тех пор бросил наркотики. Несколько попыток суицида.
С возрастом характер стал более спокойным и покладистым. Никаких вечеринок. Хотя курить так и не бросил. Перестал краситься. Одежда стала более строгой и "мужской". Готические сюртуки и все подобное. Носит одежду лишь своей марки.
Назвал свой модельный дом в честь красавицы-жены, "Черри", взял себе ее фамилию. Развелся, когда жена назло изменила ему с Терри. Узнав об этом, пытался перерезать себе горло, но был спасен Оливией. С тех пор носит на шее черную ленту, чтобы скрыть уродливый шрам.
Из Англии переехал в Японию в попытке начать новую жизнь, но не понимает, что ему делать.
Отец двоих детей, Реми и Рэя.
Внешний возраст ~ 19 лет.
Черри Самбора - девушка с довольно неустойчивой психикой. Очень красивая, талантливый музыкант и певица. Играет на барабанах. Всегда ревновала своего мужа к Терри, из-за чего решила с ним переспать. Никак не может поверить, что их отношения с мужем закончены и едет за Кёйей в Японию. Постоянно приходит просить прощения. Мать двоих детей, Рэми и Рэя.
Пыталась встречаться с братом парня своего сына, Колином Мелькерсоном.
Внешний возраст ~ 19 лет.
Персонаж принадлежит Margay
пишет Margay
Начала писать дневник, как советуют многие психоаналитики. Допустим, я поверила, что в этом есть смысл.
Опишу события сегодняшнего дня.
Три часа назад.
Мы сидели за столом и ужинали. Колин, Людвиг и я. Ели суп, который я приготовила. (Видите, доктор, я стараюсь отвлекаться на что-то). Это был суп мисо, также я приготовила сасами на второе. Когда я поинтересовалась утром у Людвига, что он хочет на ужин, он удивился, что я спросила, и сказал: "Давно не ел суши домашнего приготовления, было бы неплохо".
Когда они с Колином уехали на работу (Колин теперь на стройке), я пошла в магазин, чтобы купить всё необходимое для приготовления ужина. Грибы шиитаке, мисо, водоросли вакаме... Когда я подошла к прилавку с рыбой... что-то произошло. В моей голове. На несколько секунд там всё встало на свои места. Моё сердце наполнилось спокойствием и счастьем.
... Я в магазине. Выбираю рыбу для ролл. Мне нужна только самая лучшая, самая свежая, самая вкусная... Только привезли? Отлично! Заверните мне немного вот этой... Нет, мне не нужно так много! Сегодня я буду готовить макидзуси! На завтра? Нет, за рыбой для завтрашних суши я приду завтра. Она должна быть самой свежей! Её ведь будет есть мой муж! Продавец - милый пожилой японец - понимающе улыбается мне. Я его постоянная клиентка, англичанам я не доверяю в этом плане. Он немного говорит по-английски, а я ещё меньше по-японски, но он всегда мог понятно донести до меня информацию о том, для какого блюда японской кухни, какая рыба подходит больше...
Продавец стоял ко мне спиной, заполнял какую-то бумагу. Наверное, накладную или что они там обычно заполняют в магазинах... Я критическим взглядом смерила всю имеющуюся на прилавке рыбу.
- Скажите... - обращаюсь я к продавцу. - А когда привезут свежий товар?
Он поворачивается ко мне. Довольно молодой мужчина европейской внешности. И я расстраиваюсь... Расстраиваюсь, потому что этот продавец выглядит не так, как мне нужно, что напоминает мне о том, что я сейчас не в Англии, а если не в Англии, то в Японии, а если в Японии, то мы уже разведены, а если мы уже разведены, то я покупаю рыбу не для Тебя, а для кого-то другого...
- ....... ............ .........! .....! .........., ....... ........, ........! - говорит продавец рыбы, но я ничего не слышу. Ни одного звука. Вокруг ходят люди, открывают рты, но ничего не произносят. У меня трясутся руки. Я медленно сажусь на корточки, одновременно закрывая уши руками, будто всё дело в них. Я тру уши, сильнее и сильнее, но ничего не чувствую, мои уши бесчувственны, будто после мороза. Я не удерживаю равновесие и оказываюсь на коленях, продолжая тереть уши, из глаз уже брызнули слёзы... Теперь я не только ничего не слышу, но и не вижу.
Не знаю, сколько прошло времени, я почувствовала, что меня кто-то поднимает. Бах! И на меня со всех сторон наваливается гул, я расплывчато вижу много людей вокруг себя: посетители супермаркета остановились, чтобы помочь мне, продавец перегнулся через прилавок, чтобы поинтересоваться, в порядке ли я.
Меня куда-то волокут, усаживают на что-то. И всё говорят и говорят, спрашивают и спрашивают. Я почти пришла в себя. Я пытаюсь отделаться от всех, говоря, что всё в порядке, но проходит ещё минут 15 прежде, чем меня оставляют в покое.
И вот, сидя на скамейке в супермаркете, я обхватила себя руками... Будто меня только что облапали сотни человек. Зачем, зачем они дотрагивались до меня? Нельзя было этого делать. Это можешь делать только Ты. Никому нельзя. Никому-никому, кроме Тебя.
Нельзя. Нельзя было, чтобы меня трогал тот певец, с которым я должна была петь дуэтом, нельзя, чтобы трогали другие, нельзя Терри, ему особенно, нельзя было всем тем людям в Египте (но это было заточение, а Ты спас меня тогда)... Никому. Только тебе.
Теперь на мне повсюду грязь, и я не знаю, как от неё избавиться, потому что она не отмывается. Я понимаю, ты слишком чистый, чтобы прикасаться ко мне.
Я так и не купила рыбу сегодня. Вместо суши будет сасами. Не рыба, а курица. Если я буду заворачивать макидзуси, я сойду с ума. Раньше, когда я готовила их, я всегда думала о тебе. А когда совершаешь одно и то же действие много раз, оно становится привычкой. Цепочка такова: макидзуси = мысли о Тебе = любовь и счастье. Такова моя личная философия суши. Готовить для кого-то другого я их теперь не смогу. Потому что, уравнение - макидзуси = любовь и счастье - стало неверным.
- Привет, Черри!
Я вздрогнула. Ах, Людвиг. Уже? Я бросила взгляд на часы. Только четыре. Пригляделась - часы стояли. Но для меня время остановилось уже давно, полгода назад.
Через несколько минут Людвиг вошёл в кухню уже одетый в домашнее.
- Как дела? Не скучала? - довольно доброжелательным для него голосом поинтересовался Люд.
- Нет, всё отлично. Через 10 минут можем ужинать. Как на работе? И где Колин?
- На работе скучно, потому что проект не мой, а совместный, и мне слова вставить не дают. А Колин должен быть с минуты на минуту... Вы уже начали разговаривать друг с другом?
- Нет, но я планирую сегодня начать, - улыбнулась я, - мой психоаналитик, мистер Дартсон рекоммендовал, "отпустить недавние обиды и начать жизнь сначала", так что, скоро всё будет в порядке, первое задание я выполню на днях - начну вести дневник, второе - отпущу обиды, начав разговаривать с Колином, - я загибала пальцы, - так что останется только третье - наполнить жизнь радостями. Делов-то!
Людвиг засмеялся.
- Ну, не иронизируй! Психологи все такие... Возможно, эти сеансы немного помогут направить мысли в нужное русло.
Входная дверь открылась, вошёл Колин. Затем из прихожей послышался грохот и мат Колина.
- Люд, какого чёрта ты расставил посреди коридора свои ботинки?! Я чуть не убился! И не надо говорить, что это твоя квартира и ты имеешь право ставить обувь там, где заблагорассудится! Это античеловечно!
Я поёжилась. От Колина всегда столько шума. Он такой громкий, недисциплинированный, неуклюжий, как медведь... А с Тобой мы так легко умещались в одной ванной. Ты такой изящный и бесшумный, даже во время секса. А Колин рычит, кричит и громко стонет, по-другому он не может.
пишет Neko Lovecraft
Я подвез свою модель до дома и сразу поехал обратно. Я так устал. В последнее время я работаю, не получая от этого никакого удовольствия. Просто не хочу умереть с голоду. Хочу умереть от чего-то другого…
Если бы мне было дело до этого показа, я густо краснел, глядя на свои «шедевры». Надо же! Кто-то даже аплодировал. Щелкали фотоаппараты. Я краснел еще больше. К концу показа меня уже тошнило.
Кульминация. Последняя модель. А на ней, по идее, самый лучший наряд. И с ней выходит кутюрье… Ненавижу это слово!
Я ждал ее и прикидывал, насколько отвратительно мой кульминационный «шедевр» будет выглядеть по сравнению с моим старым потрепанным костюмом… Мда… моя звезда закатилась. Лучше бы я умер…
Но тут пришла она. И все вдруг стало хорошо…
А хорошо – это не для меня. Поиграли и хватит. Дураку понятно, что у нас даже секса не выйдет…
Еду домой. Все еду и еду… Я очень устал… И так хочется спать… Что, если бы я уснул за рулем и случилась авария? Прекрасная смерть… Просто, как заснуть… И возможно, со сна я ничего бы и не почувствовал…
Я отпустил руль и откинулся на спинку сидения. Закрыл глаза и расслабился.
В ожидании смерти мне никак не засыпалось… Прошло минут пять. Я приоткрыл один глаз, чтобы подсмотреть, что творится на дороге. Ничего. Но вот с холма спускается машина. Я жду. Она проезжает мимо. Потом так же мимо проехала вторая и третья и четвертая… Дорога слишком ровная. Меня никуда не занесет. Я буду все так же ровно ехать и спать, пока не кончится бензин. Я снова взялся за руль…
Навстречу мне едет фура. Гигантский квадратный монстр. О, да! Я уже давно поджидаю тебя!
Я свернул на встречную полосу и прибавил скорость. Гигант начал отчаянно сигналить. У меня по губам поползла улыбка. Я снова прибавил скорость, но прибавлять было некуда… Черт!!! Он начал поворачивать! «Голова» фуры вильнула чуть ли не у самого моего носа, ее «хвост» задел мою машину, но ему не дано было превратить ее в лепешку, как мне того хотелось. Я стукнулся головой о лобовое стекло. Потом все закрутилось, завертелось… Перевернувшись несколько раз моя машина скатилась с обочины…
Все болело. Все. Особенно голова. Я посмотрел на дорогу. Хозяин фуры был уже далеко.
Опять у меня ничего не получилось! Сегодня не мой день! Всегда не мой день! Вся жизнь не моя!
Я просто хотел заснуть. Навсегда. Крепко-крепко. А вместо этого снова боль. СНОВА! Я положил голову на руль. Замычал сигнальный гудок – достойный саундтрек моим рыданиям.
Вдоволь наревевшись, я достал мобильник и вызвал такси. Светало.
Понятия не имею, как таксист меня нашел. Наверное, просто ехал по указанному мной маршруту и смотрел по сторонам в поисках какой-нибудь машины на обочине.
Он подошел и осторожно постучал в стекло.
- С вами все в порядке?
«Какая разница?»
Я открыл дверь и медленно вылез. Мир покачнулся. Таксист оказался джентльменом и тут же пришел мне на помощь. До своей машины, он практически нес меня.
- Вам нужно в какую-то конкретную больницу или в любую?
- Мне нужно домой.
- Извините, но вы попали в аварию. Вам надо в больницу и, возможно, в полицию.
- Мне. Нужно. Домой, - командным мой голос совсем не звучал. Скорее жалким и просящим. Черт! Мне что, нужно спорить с таксистом о том, куда меня следует отвезти?!
- Хорошо, - почему-то сдался таксист, - В конце концов, это моя работа – слушать клиентов.
- Вот именно, - поддакнул я.
- Куда вам? – зло спросил таксист.
От автора: спустя год Кёйя перестал винить себя в страданиях бывшей жены. Он всегда любил Японию и здесь смог почувствовать вкус жизни, аромат традиционной еды, свежий морской ветер. Вместе с этим пришла новая любовь. Веселый молодой паренек, который не страдал ни затяжными депрессиями, ни нервными срывами. Легкий на подъем и с хорошим чувством юмора. Красивый и чистый. Кёйя соблазнил его, став его первым мужчиной. Не сразу, что было еще интереснее. Этого человека Кейя полюбил всем сердцем, забыв даже Терри. Полюбил за то, что тот давал ему свободу, за его отзывчивость и щедрое тепло. Черри встретилась с ним и поняла, что шансов у нее не осталось. Она вернулась в Англию, где через несколько месяцев покончила жизнь самоубийством.
пишет Margay
Black Letter
Ты эгоист.
Ты эгоист, и я ненавижу тебя. Ты вообще понимаешь, для чего мы живем, кто я, кто ты, нужны ли мы друг другу и почему? Ты когда-нибудь определишься?
Посмотришь на тебя иногда – такой одинокий, даже сердце щемит...
Слышишь ты, кусок сиротливого говна! Ты хоть понимаешь, что человек, у которого есть любовь в жизни, по определению не может быть одиноким?! Кем… Кем мне себя чувствовать? Мне тоже больно, но мне легче, когда я понимаю, что у меня есть ты, а вот тебя факт моего присутствия в твоей жизни нисколько не спасает.
Почему я люблю тебя?
Я точно знаю, ты никогда не чувствовал себя так, как я. Никогда не знал, что значит всю жизнь быть рядом с тем, кто мог бы сделать тебя счастливым… Саднящее одиночество. Я всегда чувствовала, что не быть мне счастливой. Я мечтаю умереть. К сожалению, это не суицидальные наклонности девочки-подростка, не шантаж, не глупость. Я хочу перестать быть. Я не знаю, как это, не быть, но мне не страшно. Смерть – это одиночество. Но моя жизнь – это тоже одиночество. Значит, сама жизнь для меня смертельна. Душа нараспашку, и там сквозит, потому что там пусто, и ветер гуляет. Больно просыпаться утром. Больно думать, все мысли возвращаются к тебе. А ты счастлив. Этому я рада. Но ты даже не вспоминаешь обо мне. Это тоже больно.
Я с детства чувствовала, что я самоубийца. Или это мои фантазии?.. Терри говорил мне, что тоже раньше так думал о себе, но это так и осталось в подростковом возрасте.
Я зря прожила эту долбанную жизнь. Мне тут же напомнят о прекрасных детях. Да, лучше них нет… Но для себя я не сделала ничего. Никогда не могла вздохнуть полной грудью и подумать «Я счастлива, всё так, как должно быть».
Голос записан на диск
Я разрываю свою душу пополам, ещё и ещё перечитывая твои смс-ки многолетней давности…
*улыбка в голосе* Ты такой романтичный, милый.
Я хочу, чтобы ты лежал рядом и обнимал меня, пока я умираю. Я просто засну в твоих объятиях, умиротворенная и счастливая. Спросишь, а как же ты? Ответ: Кай. А меня никто не ждёт, и мне некуда пойти.
*шёпот* Я люблю тебя, Кёйя… Никто не будет любить тебя так…
Я умираю за тебя.
Наверное, ты ненавидишь меня.
Горько думать, что ты не забудешь меня только потому, что я убила себя.
Кёйя…
*шёпот* Как низко я пала… Самоубийство… Мой Кёйя…
*молчание, всхлип* Помнишь, я собиралась в клинику… Я думала, это шанс для нас. *молчание* Но был еще один вариант… Родить ребёнка. Нашего третьего ребёнка, представляешь? Как будто это могло помочь… *всхлип*
Я столько раз задумывалась, что во мне не так… Почему меня нельзя любить по-настоящему… И я знаю ответ: я червивая. И что бы я ни сделала, всё было бы не так. Даже если бы я поменяла пол. *горький смешок* Жених Франкенштейна...
Ты совсем забыл обо мне… Почти не звонишь.
Почему всё так неправильно? Где моя жизнь? Получается, всё время своего существования я ждала, когда же начнется собственно жизнь. А это и была она. Какая-никакая, а она. *всхлип* Я её проморгала. Как глупо… Как непростительно…
От Neko Lovecraft: этот диск так и не попал к Кейе. Узнав про смерть Черри, он разрыдался и долгое время винил себя в ее смерти. Проплакал все похороны, где произнес речь, полную благодарности за ее любовь, за то, что она ему дала, за их детей.
"Если бы можно было все вернуть назад, я бы... я бы никогда к ней не приблизился!" - закричал он и снова разрыдался.
В очередной раз Кай помог справиться Кейе с шоком, после чего он забыл о своей жене раз и навсегда. Со своим парнем Кейя вернулся в Японию, где остался жить с ним и своими двумя детьми.
Когда я перечитываю отрывки Черри, я чувствую легкость и освобождение))